Механик и все-все-все - Страница 238

238

Я уже привыкла, что в жизни (в частности, моей) всякое бывает. Порою, судьба подкидывает такие совпадения, что только диву даешься, но чтобы так!.. Ну, никак я не ожидала увидеть моего случайного знакомого с Иштара — любителя и настоящего знатока музыкальных пьес, столь популярных на острове. Он ничуть не изменился с нашей последней встречи. Такие же густые седые волосы и пышные ухоженные усы. В уголках серых глаз залегли глубокие морщинки.

— Здравствуйте, — прокашлявшись, поздоровался он, привстав с места, — полагаю, вы те самые Шэйн Тергиш и Катерина Диченко?

— Верно, — кивнул парень, и они крепко пожали друг другу руки. — Надеюсь, мы не сильно вам помешали?

— Ну, как вам сказать, — замялся мужчина, откладывая трубку в сторону, — смотря, что вам нужно. Кстати, прошу, присаживайтесь, сейчас пообедаем. Меня Богдан Кузьминич зовут. Можно просто Кузьмич.

В разговоре чувствовалось напряжение, и я отлично понимала его причину. Далеко не каждый из мужчин поймет увлечение Кузьмича таким видом искусства, тем более в таком трудовом коллективе, как здесь.

— Если вам так будет удобнее, то я сделаю вид, что увидела вас сегодня впервые, — шепнула я, наклонившись к мужчине.

Кузьмич на мгновение недоверчиво напрягся, а потом черты его лица разгладились и посветлели. Он значительно повеселел.

— Очень рад с вами познакомиться, — радушно сказал Богдан, энергично тряся моей рукой, зажатой в его широкой ладони. — При случае посидим за чашечкой хорошего кофе… Поболтаем.

Шэйн тактично сделал вид, что не заметил нашего странного поведения.

Когда молодой поваренок принес нам обед, разговор сам собой отодвинулся на второй план. Есть хотели все, а восхитительный аромат, исходивший от сырной похлебки, оставлял только первобытное желание утолить голод. После сытного обеда Кузьмич пригласил нас в свой кабинет на кофе.

Обстановка в кабинете приятно удивила и располагала к душевной беседе. Широкое окно, под ним рабочий стол, небрежно заставленный стопками бумаг, свертками различных размеров и прочими канцелярскими принадлежностями. Такой себе художественный беспорядок, хорошо знакомый каждому механику и инженеру. Вдоль стен высились шкафы со стеклянными дверцами полки, которых в основном занимала коллекция всевозможных камней — простых и полудрагоценных, редкостных и экзотических, причудливой формы и расцветок. Красивая, богатая и кропотливо собранная коллекция. Также в комнате была пара стульев с высокими спинками.

— Красиво, правда? — с гордостью в голосе сказал Кузьмич и в его глазах полыхнул огонек, присущий настоящему коллекционеру. — Это все я собрал здесь на копях.

— Здесь даже алмазы попадаются? — Я не смогла скрыть своего удивления, увидев необработанный алмаз, размером с горошину.

— Крайне редко и согласно нашим правилам счастливчик забирает находку себе.

— Щедро, — иронично хмыкнул Шэйн.

— Зато действенно. Сами знаете, сколько на рынке дают за грамм болотной руды. Ну, так… чем я могу вам помочь?

— Нам нужно выяснить некоторые обстоятельства смерти механика Брагара Верковена, — переглянувшись со мной начал Шэйн.

— Ну да… ну да, — снова помрачнел Кузьмич. — Когда вверху туманно сообщили, что ко мне приедут двое и начнут расспрашивать о смерти механика в четвертом секторе, не скажу, что я обрадовался. Смерть Брагара произошла в мою смену и то, как она случилась и то, как вели само расследование, оставили не самые приятные воспоминания. А тут неизвестно кого встречать надо, еще и помощь во всем оказывать… Вы, конечно, извините, что я вас так встретил, но сами понимаете, я не сопливый пацан, чтобы высунув язык, бегать за следователями префектуры.

— Мы здесь неофициально и к префектуре не имеем никакого отношения. Брагара был моим учителем и я хочу знать, что случилось на самом деле.

Кузьмич нахмурился и, раскурив трубку, тяжело вздохнул.

— Я Верковена лет пять знал. Пару раз он лично приезжал на копи, один раз даже со студентами показать, как добывается болотная руда. Мужик он мрачный был, немногословный, но дело свое, как никто знал. Мастерам, которых он рекомендовал для работы я доверял, как себе. И тут такое… До сих пор не верю, что это несчастный случай.

— И я не верю. Расскажите все, что помните о его поведении. Может, было что-то странное?

— В начале июля он неожиданно разыскал меня в городе и напросился со мной на вахту. Я очень удивился, такого никогда не было, но отказывать не стал. Для моего начальства неважно кто конкретно из механиков будет проверять системы, главное, чтобы надежный и опытный мастер. Двадцать шестого августа твой преподаватель приехал сюда, а двадцать восьмого — умер.

— Он объяснил вам причину такого странного поведения?

Вместо ответа мужчина долго смотрел мне в глаза, словно решая что-то важное для себя, и усиленно пыхтел трубкой.

— Надеюсь, я не совершаю непоправимую ошибку, — крайне серьезно пробормотал он после продолжительного молчания и достал из ящика стола кусочек болотной руды, размером в пол моей ладони. — Из-за этого он пошел в четвертый сектор.

Болотная руда — черная с зеленым отливом, выглядела совершенно обычной и ничего подозрительного в ней не было. Непримечательный кусочек камня в руках механика становился податливый, словно воск и из него можно было лепить все что угодно механической душе. В моих руках он мгновенно нагрелся и привычно завибрировал — естественная реакция на любого механика.

— Эту руду дал мне Брагара, когда нашел меня в городе. — Слова давались Кузьмичу нелегко и неохотно. Было видно, что ему тяжело. — Механик сказал, что с этой рудой что-то не в порядке и что она с моей разработки. Как впоследствии оказалось из того злосчастного четвертого сектора.

238