Механик и все-все-все - Страница 257

257

— Ну и, слава Богу, — искренне порадовалась я за хороших людей. — Только мне все равно туда сходить необходимо. Хочу своими глазами посмотреть.

— Ну, как знаете, — не стал отговаривать меня Михаил. — Летом к больнице прогуляться одно удовольствие… было, — быстро поправился он, — а сейчас снегом занесло так, что час-полтора пробираться придется. От нас пойдете по дороге вдоль кустов шиповника, а там дальше не заблудитесь. Все прямо и прямо в гору подниматься будете, пока в развалины больницы не упретесь. Только не задерживайтесь там. К вечеру метель начнется… вон тучи с утра, какие тяжелые были.

София ткнула его локтем в бок и что-то сбивчиво прошептала. Валевский согласно кивнул и, повернувшись ко мне, спросил:

— Может, мне с вами пойти? Мне нетрудно.

— О, нет-нет, не стоит, — замахала я ладонями, приятно удивленная его заботой. — Мне будет неудобно отрывать вас от дел. Да я и не собираюсь там засиживаться. Прогуляюсь по свежему воздуху, гляну и обратно. Думаю, часа за три управлюсь, даже стемнеть не успеет, вернусь.

Воздух за городом в хвойном лесу, несмотря на мороз, был упоительно сладок. От него кружилась голова, а легкие усиленно работая, не могли надышаться. Сквозь тяжелые темные тучи изредка проглядывало солнце, и тогда белоснежный мир зимнего леса вспыхивал серебром и алмазным крошевом сияющих снежинок. Деревья были укутаны в плотные снежные шали и ветки елей провисали под тяжестью своих нарядов. Кусты и деревца напоминали хрупкие узоры на оконном стекле, покрытые кружевным зимнем налетом. Под ногами приятно хрустели шишки, коих здесь было несметное множество. С ветки на ветку сбивая снег, встревожено цокая, перепрыгивали юркие белки, потревоженные визитом незваного гостя, косясь черными бусинками глаз и мелькая рыжими пушистыми хвостами.

Идти по заснеженной дороге оказалось не так уж легко, как я себе самоуверенно представляла вначале. Ноги щиколотку утопали в рыхлом снегу, что значительно замедляло и осложняло движение.

По тому, как резко поменялась окружающая обстановка, я поняла, что скоро выйду к развалинам больницы. Все в нашем мире оставляет след: видимый для глаз или ощутимый эмоциями. И та трагедия, разразившаяся здесь летней ночью, оставила свой отпечаток на природе, лишив ее красок и жизни. Солнце окончательно скрылось за тучами, стало пасмурно и отчего-то тревожно. Затихли все звуки, и даже цоканье вездесущих белок прекратилось. Только ветер опасно свистел в кронах высоких елей и стучал ветками сухих кленов. Казалось, даже снег в этом месте имел серый, грязный цвет. Возможно, это была игра моего воображения, а возможно из-за пасмурного неба получился такой визуальный обман, но находится здесь в любом случае было неприятно. Шаг невольно ускорился и вскоре я вышла к тому, что некогда было психиатрической больницей для умалишенных.

Среди обгоревшего сада в сухих, почерневших, поврежденных деревьях с трудом можно было узнать когда-то цветущие здесь яблони. На круглой площадке, окруженной высокими елями, немым укором человеческой совести стояли руины обгоревшего здания. Фундамент и несколько несущих стен — все, что осталось от больницы.

Раздавшееся над головой громкое карканье заставило меня буквально подпрыгнуть на месте. А когда я посмотрела вверх у меня волосы на голове стали дыбом и спина покрылась липким потом. На мертвых яблонях сидели огромные вороны с иссиня черными крыльями и мощными клювами не меньше десяти сантиметров каждый. Их были десятки. Молчаливыми тенями они облюбовали верхние ветки деревьев и внимательно следили фиолетовыми удивительно умными глазами за каждым моим шагом.

Я не стану врать, что мне не было страшно. Было и даже очень. Ощущение, что я бесцеремонно вторгаюсь в царство мертвых, нарушая их покой и тревожа крылатых стражей, росло с каждой минутой. Инстинкт самосохранения просто вопил о необходимости бежать отсюда и бежать как можно быстрее. Не знаю, возможно ли такое, но если птицы захотят, то вполне легко меня заклюют. И тем не менее я прошла достаточно далеко и оказалась у самых стен больницы. Бросить все, проделав такой путь, было глупо и оказалось выше страха. Я осталась.

Осторожно ступая вдоль стен, я обошла развалины по периметру. Понять из-за чего произошел пожар было невозможно. Пока разбирали развалины, чтобы найти тела, пока очищали территорию, многое вывезли и многое уничтожили. Я же пришла сюда не для того, чтобы утолить свое праздное любопытство или из-за того, что не поверила словам Валевских. Просто дата отмены заказа и дата пожара находятся поразительно рядом. Раньше я бы не придала этому трагическому совпадению никакого сакрального значения, а теперь… После того, что мне довелось испытать я перестала верить в такие случайности. Когда постоянно ищешь невидимые подсказки, знаки и сталкиваешься с явлениями, выходящими далеко за пределы человеческого понимания, это не проходит бесследно для психики. Вот и сейчас я пыталась найти то, чего не существует. Однако уверенность, что пожар произошел неслучайно, твердо поселилась в моем воспаленном и не совсем здоровом сознании.

Вороны все так же настороженно следили за каждым моим движением, не подавая признаков агрессии. Задерживаться здесь больше не было смысла. Это место угнетало, почти физически влияя на организм. Ни с того ни с сего разболелась голова, заныли мышцы, а морозный воздух стал удушливым и буквально обжигал легкие. Сделав шаг в сторону дороги, я наступила на что-то жесткое и плоское. Опустилась на корточки и, отряхнув снег с предмета, с ужасом опознала в нем металлическую мемориальную доску, которую кто-то по злому умыслу разгромил. Мало того, ее не только сорвали со стены, выворотив вместе с гвоздями, но и оторвали тисненые буквы, польстившись на позолоту. Очевидно, родные и близкие погибших в пожаре людей не поскупились установить на пепелище мемориальную табличку. И вот какая-то человеческая особь (иначе и не назовешь) не погнушалась совершить такой безбожный поступок.

257