Механик и все-все-все - Страница 265

265

Еще одна часть стиха-загадки становится почти ясной:

… Коль не боишься ты избавить мир от мертвой тени,
Найди Извозчика, что знает все пути,
Дорогой ворона пройди, минуя плачь скорбящих.
И отыскав в Лебяжьих крыльях ведьмину руду,
Разбей, как зеркало, того, кто душу продал за мечту.

Первая строчка — что-то вроде призыва столкнуться с тем, кого считают мертвым. Что же касается Извозчика, теперь понятно, какой смысл вложили в это слово. Извозчик — это смерть, которая знает все пути. Согласитесь, нет ни одного, кто рано или поздно не пересечется с ней на одной дороге жизни. Правда, это он нашел меня, а не я его, но от этого суть не меняется. Насчет следующей строчки — про дорогу ворона и плачь скорбящих я не могу сказать наверняка. То ли имеется в виду, что я уже иду дорогой ворона, то ли должна ее пройти… Хотя последнее как-то абсурдно звучит, но буду считать, что и эта часть разгадана. Так же, как и часть про плачь скорбящих. Птицы в мертвом саду вполне могут быть душами тех, кто сгорел в пожаре. Сама понимаю, насколько дико и неправдоподобно это звучит. Только моя жизнь и происходящие в ней события давно перешли за рамки обыденного и объяснимого. За неимением других вариантов буду придерживаться этой версии. Про Лебяжье крыло и ведьмину руду — все и так ясно, я их первыми разгадала. Лебяжье крыло успешно пройдено, ведьмина руда лежит у меня в сумке вместе с инструментами. А вот последняя строчка как раз и есть это «почти». В ней говорится о каком-то зеркале, которое нужно разбить, чтобы уничтожить «В». Туманно, непонятно, легко может быть аллегорией или сравнением. Возможно, для разгадки этой части просто еще не пришло время.

— Кать, Катерина! Да, что с тобой сегодня?!

Настойчивый голос Алдара вернул меня к действительности. Лоб у него нахмурился, а в глазах отражалось недовольство.

— Прости, задумалась, — виновато улыбнулась я. — Просто меня озадачили стихотворением-загадкой и ты помог мне продвинуться в ее решении.

— Это настолько важно?

— Для меня очень.

— Может, скажешь, чем именно она так важна для тебя? Попробуем разгадать вместе.

— Спасибо, конечно, но… — я помедлила, пытаясь подобрать правильный ответ. — Не сейчас, ладно? На сегодня я свой план перевыполнила.

Он долго молчал, глядя на дорогу, а, потом, не поворачиваясь, сказал тихим голосом, в котором звучало искреннее разочарование:

— Ты до сих пор мне не доверяешь.

— Я не хочу тебя вмешивать в дела, которые сама до конца не понимаю.

— А ты дипломат, — язвительно протянул он все также не отрывая взгляда от дороги.

— Приходиться, учитывая личность собеседника, — насмешливо фыркнула я. — Кстати, ты тоже не совсем откровенен со мной.

Он вопросительно изогнул бровь, а я продолжила:

— Ты мне так и не сказал, что это за друг.

— Если тебя это успокоит, то он тоже вампир.

— Не то чтобы успокоит… скорее внесет ясность. И как ты собираешься меня ему представить?

— А как бы тебе хотелось? — понижая голос до жаркого шепота, соблазнительно протянул он и у меня предательски вспыхнули щеки.

— Как хорошего, но очень невкусного механика, — нашлась я и отвернулась к окну.

— Ты так и не избавилась от своих предрассудков, — рассмеялся Элиш.

— Горбатого могила исправит. Знаешь такое?

— Это ты опять на гроб намекаешь?

— Так он у тебя все-таки есть?!

Привычный обмен колкостями легко рассеял возникшее в начале разговора напряжение и помог на некоторое время забыть о щепетильной теме. Всего лишь на время. О том, что Алдар вскоре снова поднимет этот вопрос, я нисколько не сомневалась.

В Сатту-Маре приехали за полночь, но даже ночной заснеженный город поражал красотой улиц и завораживал обманчивой хрупкостью мостов. Ярко освещенные фонарями улицы, горящие неоновым светом витрины ресторанов и магазинов, старые особняки и здания с ажурными лоджиями, декоративными балконами, парадными входами, украшенными колоннами, статуями и лепниной… Все было гармонично и прекрасно. Казалось, что я окунулась в прошлый век, полный чопорности и загадок. Хотя насчет последнего я погорячилась. Мне вполне хватало и своих.

Въехав в Сатту-Маре, мы миновали столько мостов, соединяющих улицы, кварталы и дороги, что я сбилась со счета. Недаром его еще называют Речным. Десятки рек и ручьев пронзали город, словно серебряные вены, то сливаясь воедино, то развиваясь в самостоятельные потоки. Возможно, я ошиблась и не смогла рассмотреть всех деталей, но мне показалось, что в Речном городе не было одинаковых мостов. По крайней мере, среди тех, которые мы проехали такие не попадалось. Они отличались по ширине, высоте, форме — прямые или дугообразные, материалом, из которого были сделаны, отделкой перил и цветом фонарей. Некоторые были с длинными крышами, установленным на резных колоннах и украшенные фантастическими животными. Вдоль других стояли ажурные фонари и каменные изваяния то ли львов, то ли котов, я не успела рассмотреть, но, бесспорно, прекрасные и неповторимые. Каждый мост имел свой цвет фонарей и темные, не замерзающие даже в самую лютую зиму, воды отражали разноцветные огоньки ночных светил. Моментально возникла ассоциация с Новым годом и елкой. Мне даже на мгновение почудился аромат мандарин. Красивое место, которое могло принести мне как очередные неприятности, так и ответы на вопросы.

Алдар остановил машину недалеко от центра города в тихом уютном квартале с большими в основном трехэтажными домами. Старинный особняк, крыльцо и крышу которого украшали каменные горгульи различных размеров, производил удручающее впечатление. И именно в него (кто бы сомневался) постучал сир. Ему открыла высокая миловидная женщина с правильными тонкими чертами лица и собранными на затылке в тугую гульку каштановыми волосами. Ее губы растянулись в радушной приветливой улыбке и в свете фонарей блеснули аккуратные белоснежные клыки.

265