Механик и все-все-все - Страница 99

На вокзал мы добрались на удивление быстро, успев к самому отбытию паровоза.

С пляжа, навсегда оставшегося в моем сердце, Шэйн вывел меня более короткой тропой к дороге, где нас ждала машина. За весь путь до вокзала мы не проронили ни слова. На шумном перроне возле моего вагона нас ждали нервничающие ребята. Увидев нас, они облегченно вздохнули и зашли в вагон, тактично давая нам возможность попрощаться. Прозвучал громкий гудок, напоминающий, что до отбытия осталось пять минут.

— Я… — начали мы одновременно и рассмеялись.

— Ты первая, — галантно разрешил Шэйн.

— Я очень рада, что познакомилась с тобой и смогла хоть чем-то помочь. — Так трудно было говорить эти слова, когда сердце сжималось от боли и невысказанных чувств. Я улыбалась, а душа плакала. — Я никогда тебя не забуду.

— Конечно, — самодовольно подтвердил он. — Я просто тебе этого не позволю. Жди открыток.

— Обязательно.

— И еще, — зловеще и очень серьезно начал Шэйн, — если ты будешь совать свой любопытный нос куда не следует, я тебе его оторву.

— А куда не следует это куда? — хитро сощурившись, ехидно уточнила я, ничуть не испугавшись его угрозы.

— Там, где опасно, страшно и нехорошо.

— Это ты сейчас мою Контору описал, а я там, между прочим, работаю.

— Тогда увольняйся, — небрежно предложил он, и я мечтательно закатила глаза.

— Я подумаю над этим заманчивым предложением.

Прозвучал последний гудок, я вскочила на ступеньки и, держась за поручни обеими руками, повернулась к Шэйну. Его лицо было, как раз напротив моего.

— Береги себя, ладно? — дрожащим от волнения голосом попросила я, стараясь запомнить каждую черточку его лица. — И…

Я все-таки решилась поцеловать его в щеку, но вагон резко дернулся и наши губы случайно соединились. Это было похоже на касание крыльев бабочки. Такое же мимолетное, легкое, хрупкое, чарующее…

Паровоз выпустил густое облачко белого дыма, перрон заволокло, и Шэйн пропал в его сгустках, растворившись словно тень.

Когда я вошла в свое купе Юля очень внимательно посмотрела на меня и ничего не стала спрашивать. Всю дорогу домой мой родной человечек терпеливо дала мне возможность побыть наедине со своими мыслями, уберегая от расспросов и любопытства Азария и Ворона.

На сердце было и сладко и больно. Как бы жутко это ни звучало, но я счастлива, что полюбила и умирая мне не будет страшно. Я буду думать о Шэйне, о том сказочном вечере, что он мне сегодня подарил и… я ни о чем не жалею. Ни о чем.

— Азарий, одень куртку, на улице холодно, — увещевала я, пытаясь уговорить друга одеться потеплее.

Он самоуверенно посчитал, что одного свитера будет достаточно и теперь запихивал кое-как сложенную куртку в сумку.

— Катерина, ты пессимист, — небрежно отмахнулся он, — там не холодно.

— Это на Иштаре не холодно, а у нас уже вовсю осенние холода бушуют. Одевай, говорю!

— Азар, и вправду, послушай умного совета, оденься, — мягко посоветовала Юлия, на что получила полный недоверия и скептицизма взгляд.

— Ну, как знаешь, — равнодушно пожала плечами девушка и влюблено прижалась к Ворону.

Когда мы вышли из вагона в морозном воздухе пролетали редкие снежинки, а изо рта вырывались белые облачка пара. Холодный ветер залезал под одежду, пробирая до костей. На Алтан-Нарэ было очень холодно и ветрено.

Фу, ну и холодрыга…

— Почему вы мне не сказали, что здесь так холодно? — ворчливо пробубнил Азарий и полез в сумку за изрядно помятой курткой.

Я не удержалась от счастливой улыбки. Как хорошо, что в жизни есть постоянные вещи.

Глава третья, в которой механик совершенно окружен вампирами

Снег. В этом году первый снег и в середине ноября, а обычно только в декабре выпадает.

Я сняла теплую перчатку и подставила ладонь под медленно падающие с неба большие хлопья.

На улице стояла необычайная тишина. Мир, словно замер под первыми касаниями владычицы зимы. Деревья, землю, клумбы, обочины тротуаров, крыши домов покрывали пушистые шапки снега — девственно белого, чистого, не тронутого человеком. Кокетливые гроздья рябины выглядывали из-под снежного покрывала яркими красными бусинами, будто белолицые красавицы, хвастаясь праздничными сережками. Воздух был чист и прозрачен. С тяжелых серых туч густо падали пушистые снежинки, медленно кружась в зимнем завораживающем танце. Деревья и кусты, щедро посеребренные снегом, напоминали сказочные произведения искусства, подобные неповторимым кораллам, одетые в кружевные хрупкие наряды.

Люди спешили по своим делам. Ранее утро рабочего дня диктовало свои правила.

Накинув капюшон на голову и надев перчатку, я, не спеша пошла на работу, поддавшись детскому желанию и прошлась по нетронутым сугробам во дворе дома Марты. На снегу четко отпечатались следы моей обуви.

Ну, здравствуй, зима!

С момента возвращения с Иштара прошло больше месяца. Жизнь текла размеренно и непримечательно. На работе было все по-прежнему, даже еще лучше. Меня старались не задевать по пустякам и связываться со мной без надобности тоже не рвались. Объяснялось это просто — скалозубить со мной стало… ммм… неинтересно. Я ведь и в ответ «укусить» могу. Нет, я конечно, девушка хорошая, воспитанная, вежливая, но… Но слегка, очень сильно неконтролируемая и если мне что-то не понравится или я посчитаю нужным вмешаться (не корысти ради, а токмо по причине справедливости), я стесняться не буду и принцип «молчаливого невмешательства» уже не по мне. Все это знали и поэтому следовали народной мудрости — «не буди лихо пока оно тихо». Есть еще несколько разговорных вариантов, но лично мне этот больше нравится. Ну, вы понимаете, почему меня не задевали. Кому приятно услышать о себе правду прямо в глаза?